Анатолий КАРПОВ:

«Играя со мной в «подкидного», Жириновский начал жульничать — достал из рукава туза и был пойман за руку. «На то, — сказал, — и игра в „дурака“: не увидел — значит, дурак, увидел — умный»

(Окончание. Начало в №27)

«Я сказал Яковлеву: «Любите Каспарова? На здоровье, постройте ему золотой дворец, но почему же меня травите?»

— На мой взгляд, ваше противостояние с Гарри Каспаровым тоже было острым и политическим. Вы вот вспомнили об Алиеве… Его заинтересованность в победе Каспарова объяснима: хотя по национальности тот полуармянин-полуеврей, все-таки родился и жил в Баку, и понятно, что член Политбюро, экс-первый секретарь ЦК Компартии Азербайджана должен был его поддержать. Вмешался и Александр Николаевич Яковлев, который был главным идеологом перестройки… Так или иначе, в борьбе за шахматную корону столкнулись новое и старое, яркий, энергичный претендент и чемпион мира, которому вроде пора уже уступить дорогу молодым. Что вы при этом чувствовали?

— Много было и неприемлемого, и необъяснимого, и того, что я в принципе воспринять не мог… Каспаров как бы занял место Фишера — Корчного, западный мир его принял, он стал там любимцем. В Советском Союзе тем временем в Политбюро пришел Яковлев, но как бы его не поднимали на щит, сколько бы не называли архитектором перестройки и кем угодно, у меня к нему особое отношение.

В 85-м году — так получилось — меня начали активно прессинговать. Откуда дул ветер, я понимал, но… Дотянуться до Алиева было сложно — там, действительно, Азербайджан и все такое, а Яковлева я знал, когда он еще был послом СССР в Канаде, вот и пошел к нему на прием. «Александр Николаевич, — сказал, — вы любите Каспарова… На здоровье, постройте ему золотой дворец, но почему же меня травите? Ничего плохого я для страны не сделал, немало денег для нее заработал, славу принес — зачем же так?»…

Он снисходительно улыбнулся: «Ну что вы, Анатолий Евгеньевич, у вас превратное какое-то мнение — откуда оно взялось?». — «Вы курируете масс-медиа, — отвечаю, — включите телевизор, посмотрите любую газету. Все совершенно ясно и однозначно — жить тяжело…». Яковлев между тем свою линию гнет: «Нет, Анатолий Евгеньевич, вас кто-то настраивает. Все совершенно не так, вас и Каспарова мы одинаково уважаем». Я удивился: почему одинаково? Я в тот момент уже сколько раз был чемпионом мира, более четырех миллионов долларов в копилку родины положил, а Каспаров еще ни копейки!

Яковлев, правда, понял, что оговорился. «Мы к вам, — уточнил, — относимся с большим уважением, чем к Каспарову». Я обомлел: «Что-то не чувствую этого», а он: «Ну как же — вы в партию вступили в 79-м году, а Каспаров только в 81-м». (Смеется).

— Какой неприкрытый цинизм!

— Ну скажите: о чем после этого мне было с Александром Николаевичем говорить?

— Хорошо, а давление со стороны Каспарова вы на себе ощущали? Слышал, что едва наступала ваша очередь ходить, в Москве в зале Чайковского, люди, как сейчас говорят, кавказской национальности, начинали оглушительно кашлять…

— Это было в 85-м, во время решающих партий, а особенно в ходе последней. Экс-первый секретарь ЦК ВЛКСМ Евгений Михайлович Тяжельников случайно даже на инструктаж попал, который проводился для зрителей в одном из помещений.

— И в чем состояли инструкции?

— Болельщикам разъясняли, что делать: мол, когда Каспаров думает — молчите, а когда Карпов — можете кашлять.

— Но разве нельзя было их утихомирить?

— Как? Народ простудился!

— О том, что Каспаров строил гримасы, вы уже сказали, но, если не ошибаюсь, в ход шли и другие средства воздействия на соперника… Еще лет 20 назад знаменитый мастер психологических этюдов Юрий Горный рассказывал мне, что у вас был парапсихолог Владимир Зухарь, а у Каспарова — Тофик Дадашев, и между ними велись чуть ли не какие-то телепатические бои…

— Они никогда не встречались, вернее, не состязались, кто сильнее, но в какой-то момент Зухарь стал помогать Каспарову, который ему хорошо заплатил… Меня, правда, это мало волновало, потому что я знал, кто он такой…

— Аферист?

— Нет, почему — профессор, психолог, занимался космической медициной. Меня он интересовал исключительно как специалист по проблемам сна…

— У вас разве была бессонница?

— А она у любого шахматиста в какой-то момент наступает. Зухарь рекламировал себя как уникального спеца, но когда в Багио пришло время действовать, а не рассказывать журналистам сказки о том, что он может, вышел пшик… Профессор «колдовал» двое суток: первую ночь провел за стеной, а на вторую сказал, что нужен контакт непосредственный, и напросился в комнату, где я спал. Промучился вместе со мной до пяти утра…

— …пока сам не заснул?

— Мне еще тяжелее было, потому что слышал: он что-то нашептывает. Где-то в полшестого сказал ему: «Владимир Петрович, не мучайтесь, давайте попробую заснуть сам». На следующий день он оправдывался: «Анатолий Евгеньевич, у вас такая крепкая нервная система — мне ее не пробить. Могу научить вас гипнотическому сну и прочим премудростям, но сам ничего сделать не в состоянии».

— А это правда, что Дадашев пытался вас гипнотизировать?

— Об этом лучше спросить у него самого, тем более что он сейчас не молчит, не хранит секреты… Тофик, правда, рассказывает, что действовал исключительно на Каспарова, помогал ему сконцентрироваться, но я-то видел, что больше он работает…

— …против вас. Он делал какие-то движения руками, что-то бубнил?

— Нет, он всего лишь пристально на меня смотрел. Такие вещи я хорошо чувствую, вообще на народ в зрительном зале внимание обращаю, и когда перед последней партией 85-го года вышел на сцену Колонного зала чуть раньше, сразу наткнулся на этот взгляд с пятого или шестого ряда (во время партии еще пару раз его ловил). Поначалу я не догадывался, с какой целью незнакомец буравит меня глазами, но сразу понял, что у него ко мне интерес непростой. Потом, когда увидел Дадашева и познакомился с ним, убедился в этом окончательно. У меня и сейчас перед глазами эта картина…

Полная версия статьи

Дмитрий Гордон